Не знаю, конечно, сколько раз это будет продолжаться. но я, блядь, снова посрался с Евгением.
И сначала понимаешь, если разосраться с ним в учебном году, то примирение неизбежно. А вот сейчас лето и если я не захочу его видеть, то не буду его видеть. Поэтому мне хорошо.
Но тут начинают резко портить настроение мамины: "он твой друг", "а парень-то он хороший", "он добрый в отличие от тебя", "ты циничное дерьмо", "он дружил с тобой только ради тебя".
Мама начинает рисовать Женю красивым, милым, добрым.
И невольно начинаешь думать: "а не хуёво ли я поступил?.."
Но потом вспоминаешь это существо, которое всегда кладёт на тебя огромный хуец, которое в общении с тобой крайне жестоко, человека, понять которого нельзя, потому что он безумен. Человека, который тебе дорог, но он продолжает допускать сотнитысячи оплошностей на каждом шагу.
Когда-то я увидел, как он наплевал на слёзы Даши. И мне стало страшно: а вдруг со мной так же? Я спросил его об этом, но он заявил, что нихуя, такого не будет. Ага. Как же.
Нет, Женя, со мной ты поступал гораздо более жестоко.
Ты просто думаешь жопой
Вагина вместо головы
И вот теперь ощущаю то ли грусть от того, что, возможно, не верну отношения с другом, то ли грусть от того, что того человека, которого я когда-то знал, мне уже не вернуть, то ли весело в конце бесконцов от того, что я свободен. Полностью.
А вообще, запись в Лукашковском стиле.
Мне не нравится. Это заразно, блядь.
Надо завершить как-то по-своему.
Вот:
хуй.